Долгих совет федерации. Владимир Иванович Долгих: биография, награды
Читайте также
"Хрущев сидит, вращается в кресле, глаза прикрыл"
— Владимир Иванович, как становились секретарями ЦК КПСС?
— Меня хорошо знали руководители партии и правительства. Я работал директором Норильского комбината, и мне приходилось часто соприкасаться с Алексеем Николаевичем Косыгиным. Он приезжал в Норильск, у нас было очень много встреч с ним в Москве. Развитие производства цветных и драгоценных металлов было делом государственного масштаба. Вложения давали возможность обеспечить страну никелем, медью и платиновыми металлами, поэтому комбинатом очень серьезно занимались. В 1964 году в феврале у меня состоялась встреча с Хрущевым по этому вопросу.
— Он приезжал в Норильск?
— Нет. Он во время поездки в Целиноград объявил, что полетит в Норильск. Мы полгода готовились, аэродром построили, плакаты вывесили "дорогому Никите Сергеевичу". А тут в Крыму во время отдыха у нас умер руководитель итальянской компартии Пальмиро Тольятти, и Хрущев улетел туда. А мы сели в вертолет и полетели на рыбалку.
Он вообще был несколько сумбурным человеком. Встретились мы в 1964 году. До этого ему много говорили о развитии Норильского комбината. Он несколько раз обещал меня принять. Потом зампред Совета министров СССР Петр Федорович Ломако мне позвонил и говорит: "Приезжай, мы вроде бы договорились. Хрущев тебя примет". Приезжаю в Москву, прихожу к Ломако. Тот звонит Хрущеву, и я слышу неприятный разговор: "Товарищ Ломако, я тоже человек, у меня свои планы. Ну никак я не могу принять вас с Долгих!" Делать нечего, еду по делам в комитет металлургии. А там мне уже бегут навстречу: "Срочно возвращайтесь к Ломако!" А тот говорит, что Хрущев передумал и мы едем к нему.
Он приветливо встретил нас. Сам сидит, вращается в кресле, глаза прикрыл. Я начал ему рассказывать, он не реагирует. Потом начал включаться, задавать вопросы, и мы проговорили около часа. А в три часа должен был проходить Президиум ЦК. Он говорит: "Ну, пиши записку на Президиум". А записка у меня готова. "Из молодых,— говорит,— да ранних". Прочел записку. Тут же включили вопрос в повестку Президиума. Вот так энергично он брался за любое дело, но пытался один охватить все сразу, и иногда получалось невпопад. Как-то меня приглашают в ЦК и показывают надиктованную им записку. Там говорится, что у него были Ломако и директор Норильского комбината и ставили такой-то вопрос. А вопрос из области черной металлургии, и мы его ставить не могли. Почему он это нам приписал, не знаю.
— Вы говорили, что Косыгин в Норильск прилетал. Так же сумбурно?
— Нет, он был обстоятельный человек. Но прилетел в Норильск только на сутки. "У меня,— говорит,— больше времени нет". Я ему объясняю: "Какие сутки? Чтобы бегло познакомиться с комбинатом, нужно 15 дней. Останьтесь хотя бы на три-четыре дня". Он отказывался. Но когда мы посмотрели кое-какие объекты, согласился остаться. А посмотрев, принял решение о прокладке на комбинат газопровода.
"Брежнев налил по рюмке коньяка, выпили и поехали обратно"
— Но ведь Косыгин не выдвигал секретарей ЦК.
— Кадровые вопросы партии были полностью в руках генерального секретаря ЦК, которым стал Брежнев. Я, честно говоря, не хотел уезжать в Москву. Меня избрали секретарем Красноярского крайкома. Работы много, работа интересная. Мы выдвинули идею о комплексном развитии производительных сил региона, который обладал колоссальными энергетическими ресурсами. Брежнев поддержал. Этот вопрос рассматривался на Политбюро с моим докладом.
Так что я никуда уезжать не собирался. Я знал, что секретаря ЦК по тяжелой промышленности Михаила Сергеевича Соломенцева назначили председателем Совмина РСФСР, но что встал вопрос обо мне как его преемнике, даже не подозревал. Брежнев к кадрам относился очень щепетильно. Он включил меня в свою делегацию на съезд Польской объединенной рабочей партии, присмотрелся поближе. Затем сам прилетел в Красноярск, посмотрел край. Он был в хорошем настроении, шутил, рассказывал массу анекдотов. Знаете, что меня тогда очень удивило? У него с собой был маленький блокнотик, куда он делал какие-то пометки. Так после поездки по краю он выписал какие-то цифры из него на листок и с этим листком в руках полтора часа очень дельно и толково выступал у нас на активе. После этой встречи и был решен вопрос о моем переводе в Москву.
— На новом месте как себя почувствовали?
— Было довольно сложно. Надо было понять, что можно, чего нельзя и нецелесообразно. В Москве был важен табель о рангах. Где как встать, где как сесть — был точный порядок во всем. В какую страну партийную делегацию должен возглавить член Политбюро, в какую — кандидат в члены, а куда во главе делегации мог поехать и секретарь ЦК.
— Брежнев не помогал вам осваиваться?
— Помогал. Позвал как-то с собой в Завидово. Я приезжаю, а он удивляется, почему у меня нет ничего охотничьего. Он, оказывается, позвал меня поохотиться. Экипировали меня. И он сам меня повез на вышку. Смотрю, у него какое-то особое ружье. Сели на вышку, стал он мне объяснять, как здесь нужно охотиться. Вдруг где-то там захрюкало. Вышел небольшой кабан. Брежнев приложился, раз — и все. "Теперь,— говорит,— надо по-егерски пригубить". Налил по маленькой рюмке коньяка, выпили. И мы поехали обратно. Так вот я и поохотился.
— А вообще часто охотились?
— Изредка. Массовых выездов не было. Созванивались два-три человека. Я говорил с секретарями ЦК Катушевым и Капитоновым: "Ну как, в воскресенье съездим на охоту?" Если аварийного ничего не было, собирались и ехали. Завидово — это было для генерального секретаря. А мы ездили в Барсуки. Я в большей степени рыбак, чем охотник. Но удавалось выбраться поудить только летом, когда отдыхал в Сочи. Ездили к Шеварднадзе в Грузию на пруды порыбачить. Но по большей части было не до рыбалки и не до охоты. Судите сами. В ЦК мне приходилось заниматься большим количеством отраслей: черная и цветная металлургия, геология, нефтяная, газовая промышленность, угольная промышленность, Госгортехнадзор, строительство, вся энергетика, железнодорожный, водный транспорт и т. д. Везде роль ЦК была очень большая.
— А как принимались решения ЦК?
— Вопрос обсуждался и готовился в соответствующем отделе. Потом обсуждали у меня. Затем я говорил с тем из секретарей ЦК, который будет вести заседания Секретариата,— с Сусловым или Кириленко. Суслов был начальником штаба ЦК. Он формировал повестку дня Секретариата и Политбюро. Его мнение всегда было весомым. И я не знаю вопроса, в котором бы он не разбирался. Самый опытный в том составе руководства партии. Скромный человек сам по себе. Мы с ним были в составе делегации на съезде партии в ГДР. Так вот, как только нас проводили и самолет вылетел в Москву, он тут же достал из кармана оставшуюся валюту и сдал ее помощнику.
С Андреем Павловичем Кириленко у меня не было теплых отношений, с Сусловым были куда лучше. Кириленко курировал общую экономику — Госплан, Госснаб. Но в его ведение входил транспорт, энергетика, так что наши сферы пересекались. Мы вместе готовили какие-то вопросы. Договаривались, что выходим с этим вопросом, скажем, на Секретариат. Но теплоты не было. Может быть, потому, что Кириленко видел во мне своего преемника. У него развивался склероз, говорить ему было тяжело, он забывал многие слова.
— То есть, чтобы было принято решение, нужно было договориться с Сусловым или Кириленко. А остальные секретари, для которых вопрос был непрофильным, не возражали?
— Если речь шла о сугубо специальных вопросах, то, как правило, нет. Если же вопрос касался населения каких-то территорий, другие секретари ЦК участвовали в обсуждении. Но доминирующим считали мнение профильного секретаря.
— С правительством не считались?
— Я готовил вопросы в тесном контакте с министерствами и правительством. У меня были очень хорошие отношения с председателем Совета министров Николаем Александровичем Тихоновым. Мы контактировали, он просил меня приехать, принять участие в рассмотрении вопросов. Я мог с ним спорить, но мы всегда понимали и поддерживали друг друга.
"Устинов и компания не подпустили нас к этим материалам"
— Но ошибочные решения все-таки принимались?
— Недостатки были — и качество продукции хромало, и наша склонность в гигантомании при строительстве предприятий пользы не приносила.
— Был и другой перехлест — в сторону оборонной промышленности.
— Брежнев говорил, что у него два главных направления — подъем сельского хозяйства и обороноспособности. И эти два направления он держал. Я курировал отрасли, обеспечивавшие оборонную промышленность. Мы, например, должны были кровь из носа, но обеспечить поставки им специальных сплавов. Доминировали они.
— Брежнев не понимал, что это делается в ущерб стране?
— У нас всегда существовала традиция преклонения перед лидером, и никто не решался осуждать то, что делает первое лицо. И потом, до 1976 года Брежнев был очень активным и работоспособным. А после инсульта, когда он очень изменился, все ожидали, что вот-вот ему станет лучше. А потом все как-то привыкли. Он ведь не был злобным, не принимал репрессивных кадровых решений, и всех это устраивало.
— И в итоге мы имели застой.
— Застой был в кадрах, а не в промышленности. Ни одна промышленность не работает, все время набирая обороты. Она развивается волнообразно. Капитал уходит из сферы, где есть перепроизводство, а в обороной промышленности у нас было перепроизводство. Когда генеральным секретарем стал Андропов, он поставил вопрос о том, что надо перекачать средства и ресурсы в гражданские отрасли. Поручено было Горбачеву, Рыжкову и мне заняться этим делом. Мы считались молодой порослью в ЦК, и Андропов нам доверял. Но нас, по сути, не подпустили к этим материалам.
— Маршал Устинов?
— И компания. У оборонных отраслей были колоссальные научные разработки. Но многие интересные и для гражданской сферы разработки после испытаний признавались неподходящими для армии, списывались и никуда не передавались. Мы видели колоссальное перепроизводство военной техники.
— А как вас не пускали?
— Не нас, не допускали передачи народному хозяйству передовых технологий. Говорили, что на это завязано много секретов. Вот, скажем, вопрос аэродромов. Почему нельзя было использовать военные аэродромы для гражданских целей? Во многих странах есть такое совместное использование, и это дает серьезную экономию. Но военные были против. Тогда сложилась сильная каста крупных военных. Это были заслуженные люди, но они привыкли к своему особому положению в стране и считали, что так должно быть. Наверное, это можно было изменить. Но Андропов очень скоро и очень сильно заболел.
"Мы с Тихоновым не пропустили Ельцина"
— Но ведь борьба с застоем в кадрах началась довольно скоро — с приходом к власти Горбачева.
— В общем и целом все понимали, что необходимость изменений назрела. Партия серьезно замкнулась в себе, не выходила на диалог с населением. Много людей вошло в партию из карьеристских соображений. Партия нуждалась в серьезной чистке, а кадры — в обновлении.
— В те годы в Москве появился Ельцин. Он возглавил строительный отдел ЦК, который был в вашем ведении.
— Какое-то время да. Его дважды выдвигали в Москву, и оба раза я был против. Мы знали его резкий характер, доходили до меня и слухи, что он выпивает. Его рекомендовали министром, но мы с Тихоновым стали насмерть и не пропустили его. А когда освободилась должность заведующего строительным отделом, кандидатура Ельцина возникла снова. Я опять его тормозил. Но Тихонов уже был на пенсии, и с моим мнением не посчитались. Большинство было за его выдвижение. И мне же поручили переговорить с ним.
— Расхождения с Горбачевым у вас были и по другим вопросам?
— Смысл наших расхождений состоял в том, что началось разрушение без создания чего-либо на этом месте. Предлагалось ликвидировать то или иное министерство. Что вместо него, никто не говорит и не знает. Говорят: "Давайте введем избрание директоров предприятий". Но мы понимали, что не всегда это целесообразно и оправданно. Например, начальник железной дороги. У него в распоряжении около 300 тыс. человек. Кто и как должен его избирать? Непонятно. Или атомная электростанция. Можно ли доверить ее каким-нибудь крикунам, которые рвались в руководители? Причем выступали против и я, и Рыжков, и Слюньков. Довод против нас был такой: "Вы посмотрите, кто выступает против — бывшие директора предприятий. Долгих — директор Норильского комбината, Рыжков — "Уралмаша", Слюньков — крупного завода в Белоруссии. Своих защищают".
Мои хорошие рабочие отношения с Тихоновым вызывали у Горбачева раздражение. Некоторые близкие в то время к Горбачеву люди потом писали, что он говорил: мол, эти старики тянут к себе Долгих, хотят сделать из него вождя.
— Многие считали, что, после того как Тихонова отправили на пенсию, председателем Совмина СССР будете вы. А Горбачев назначил Николая Рыжкова.
— Я узнал об этих настроениях потом — что я вроде бы котировался на премьера. Этот вопрос очень субъективный. С кем работать генеральному секретарю, руководителю государства проще, удобнее, легче, того он и выбирает. А у нас с Горбачевым было довольно много споров.
— Споры закончились тем, что он начал вас выдавливать.
— Да. В общем-то да.
— И как он вас "ушел"?
— Перед заседанием Политбюро он пригласил меня к себе. Он говорит: "Сейчас на заслуженный отдых уходят Демичев, Соломенцев. Наверное, тебе тоже пора". Я отвечаю: "Шестьдесят три года, наверное, не преклонный возраст. Но если Политбюро так считает, что я могу поделать?"
— Вы остаетесь убежденным противником перестройки?
— Тут нет никаких личных обид. Нынешняя власть тоже начинает соображать. Она идет по примерно такому же пути, как шли мы. Что такое "Единая Россия"? Правящая партия. Администрация президента — это тот же ЦК КПСС. От номенклатуры открещивались, а теперь к ней возвращаются.
При содействии издательства ВАГРИУС "ВЛАСТЬ" представляет серию исторических материалов
Владимир Долгих с 1997 года — председатель правления Московской региональной общественной организации "Красноярское Землячество" ; с 2002 года — председатель Московского городского совета ветеранов ; с 2008 года — председатель Общественного совета Москвы .
Владимир Долгих — действительный член Международной академии информационных процессов и технологий, действительный член Международной академии наук экологии, безопасности человека и природы, почетный профессор Московской финансово-юридической академии.
Герой Социалистического Труда (1965, 1984).
Декларированный доход Владимира Долгих за 2012 год составил около 4,5 миллионов рублей. В собственности в России находятся земельный участок под индивидуальное жилищное строительство площадью 2 тысячи квадратных метров, жилой дом площадью 295,2 квадратных метра, квартира площадью 102,7 квадратных метра, машиноместо площадью 17 квадратных метров.
Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников
Три дня длилось противостояние главы управы района "Беговой" и владельцев легендарной шашлычной "Антисоветская" . Его итог – демонтаж вывески, чего и требовал глава управы Владимир Штукатуров, ссылаясь на жалобу ветеранов Москвы, среди которых - бывший секретарь ЦК КПСС Владимир Долгих.
– Никаких официальных подтверждений, что вывеска незаконна, нами получено не было, – говорит генеральный директор шашлычной "Антисоветская" Александр Ванин . – Сегодня мы получили письмо из Объединения административно-технических инспекций о том, что вывеска будет демонтирована в принудительном порядке, если мы не снимем ее до завтрашнего дня. Это юридически незаконно: принудительный демонтаж вывески выносится на усмотрение суда, занимает это как минимум месяца три. Конфликт же длится три дня. Единственное основание для демонтажа вывески – письмо от ветеранов, точнее, ветерана. По словам главы управы, письмо направил ветеран Долгих, который не идет с нами на контакт.
Письмо Владимира Ивановича Долгих , в 1972-88 годах секретаря ЦК КПСС, а ныне председателя Московского городского совета ветеранов, префекту Северного административного округа Олегу Митволю лишь сегодня было опубликовано на сайте префектуры. В нем Владимир Долгих тоже ссылается на жалобы – от москвичей, которые делятся с ветеранами своим негодованием по поводу вывески "Антисоветская". В письме Владимир Долгих просит "порекомендовать дирекции шашлычной изменить название своего заведения, чтобы не вызывать раздражение у той части граждан, которые уважительно относятся к советскому периоду в нашей истории".
Александр Ванин отметил, что в апреле этого года, за три месяца до открытия шашлычной, на витринах висели большие баннеры "Антисоветская" шашлычная: скоро открытие", и недовольства даже в День Победы они не вызывали.
– В День Победы баннеры не оскорбили чувств ветеранов, главы управы, префекта, а накануне выборов в Мосгордуму вывеска показалась им оскорбительной, – размышляет Александр Ванин.
– В противном случае господин Митволь обещал с пристрастием относиться к этому объекту, говорил, что приедет сюда лично и сделает все возможное для закрытия данного предприятия, – говорит Александр Ванин. – Мы приняли решение не развязывать информационную войну и выбрали путь минимальных потерь. Мы демонтируем вывеску - вместо того чтобы демонтировать предприятие. Мы социально ответственны перед 60 людьми, которые здесь работают и которых мы не бросим в кризис и эпоху безработицы. Просто теперь "Антисоветская" снова станет народным названием. Хотя открывали мы не информбюро, не газету – это всего лишь шашлычная, и никакой политической подоплеки в названии нет.
Олег Митволь в интервью Радио Свобода не подтвердил и не опроверг угрозы закрыть заведение:
– Ветеранов эта вывеска раздражала, и директору я сказал, что если они вывеску не демонтируют, демонтируем ее мы, и в законе прописана эта процедура. Если у них есть конкретные претензии, он (директор Александр Ванин. - РС) должен их озвучить и в суд подать, – сказал Олег Митволь.
Новое официальное название "Антисоветской" еще не придумали.
– Здесь нет ничего антисоветского, – говорит Игорь Макаров об интерьере шашлычной. – Здесь все оформлено в память о Бродском, Окуджаве, Высоцком, здесь помнят то время и уважают этих людей. В советское время такие интерьеры были в санаториях и ресторанах для членов ЦК. Вывеска несет в себе легкий эпатажный элемент - как любое название ресторана. И к названию каждого ресторана лингвисты могут придраться. Но ведь жанр пародии никто не отменял.
Сегодня к двум часам дня в шашлычной ждали главу управы, который вчера, по словам владельцев "Антисоветской", обещал лично проконтролировать демонтаж вывески. Однако из представителей городских властей приехал только главный редактор сайта префектуры: освещать событие как журналист. Секретаря ЦК КПСС Владимира Долгих, который подал жалобу на вывеску, тоже не было видно. Сторону критиков "Антисоветской" представлял другой член совета ветеранов района "Беговой", который сообщил, что он тоже Владимир Иванович, но Елесин, и тоже негативно относится к вывеске.
– Много очень было положительного при советской власти, хоть и были отрицательные моменты, – объясняет Владимир Елесин . – И мы, как ветераны, считаем что многое неплохо было бы и сейчас ввести. Там было и бесплатное образование, и наука развивалась, а сейчас – в заброшенном состоянии. Поэтому "Антисоветская" - нехорошее название.
Префект Олег Митволь недоволен тем, что демонтаж вывески вызвал столько шума.
– Из этого пытаются раздувать серьезную политическую историю, – говорит Олег Митволь. – Там все очень просто. Рядом с шашлычной находится московская городская организация ветеранов войны, и к нам обратились ветераны в плане вывески, которая часть ветеранов наводит на негативные эмоции. Вы знаете, что очень многие солдаты в Великой Отечественной войне шли на смерть под лозунгом "За Советскую Родину". Они попросили разобраться с моментом установки этой вывески, и мы выяснили, что вывеска – без необходимых по законодательству Москвы документов. Десятки вывесок из-за этого демонтируются, но почему-то все обратили внимание на эту.
В "Антисоветской" с претензией Олега Митволя не согласны и говорят, что все документы по согласованию вывески у руководства шашлычной есть.
Олег Митволь уточнил, что сам неоднозначно относится к советской власти, никогда не был коммунистом и что бабушка и дедушка его жены познакомились в лагерях. В то же время он отметил, что "простым солдатам той войны было неприятно и больно" от вывески. Он сказал, что ветераны уже поблагодарили его.
Олег Митволь остался недоволен тем, что вывеску демонтировали не полностью и теперь она выглядит следующим образом: "Асоветская" .
Разговор с Олегом Митволем, начавшийся обсуждением судьбы "Антисоветской", закончился другой темой, которая, очевидно, волнует его больше. Префект Северного округа неожиданно вспомнил о гей-клубе "Душа и тело".
– В России гей-клуб работал под вывеской Всероссийского общества слепых. Вы считаете, это нормально? – спросил корреспондента РС Олег Митволь. – В десяти метрах от детской библиотеки такое заведение! Будем добиваться выселения.
Нетрадиционный поворот внес некоторую сумятицу в ход обсуждения темы советского и антисоветского прошлого России, и осталось до конца не ясно, кто же пожаловался совету ветеранов, который пожаловался Олегу Митволю, который жаловаться никому не стал, взялся за дело решительно, поскольку оно отвлекало его от более важных задач.
Продолжается дискуссия о допустимости размещения на улицах Москвы стендов о роли Сталина в Великой Отечественной войне . Общественная палата вчера назвала такое решение московского руководства необдуманным и провоцирующим конфронтацию. Споры о сталинизме и антисоветизме в последнее время связаны с именем Владимира Долгих, бывшего секретаря ЦК КПСС и кандидата в члены Политбюро. Самые громкие из них разгорелись после снятия вывески с шашлычной "Антисоветская" , и вот теперь - после решения московского комитета по рекламе о "сталинских" плакатах .
Владимир Долгих не дает комментарии и интервью, отказывается от участия в телепрограммах. Его аудитория сужена до двух советов: Совета ветеранов Москвы и Общественного совета (последний был создан два года назад по распоряжению мэра Лужкова для "конструктивного диалога общественных организаций и органов государственной власти").
Тем не менее, на диалог с Радио Свобода Владимир Долги х согласился.
Владимир Долгих принадлежит к тем людям, которые считают Иосифа Сталина "противоречивой исторической фигурой".
– На Сталина надо смотреть с позиции исторической правды, – говорит Владимир Долгих. – Вопрос о его роли, начиная с XX съезда партии, разделил общество на сторонников Сталина и его противников. Фигура Сталина противоречивая. Конечно, в народе никогда и никто не приветствовал такие вещи, как репрессии. Первые ГУЛАГи или лагеря организовывал в стране Троцкий, Сталин является продолжателем. При этом надо иметь в виду, что страна все время находилась в состоянии классовой борьбы. Были преступления и недостатки, в том числе в период войны. В то же время нельзя не видеть того, что на самом деле произошло. Возьмите предвоенный период. Страна за девять лет провела такую индустриализацию, которая позволила создать оборонную промышленность, и оказалась подготовленной к войне. В течение войны было выпущено больше ста тысяч танков и самолетов. Была проведена блестящая работа по перебазированию всей оборонной промышленности с западных оккупированных территорий. Не так просто организовать все это в кратчайшие сроки в военное время. Наконец, взгляните на результаты войны: все военачальники, которые являются маршалами Победы, например маршал Жуков, признавали роль Сталина как достойного верховного главнокомандующего.
Мы знаем об оценке Сталина его заклятым врагом Черчиллем: Сталин принял страну с сохой, а оставил ее с полным золотым запасом и атомным оружием. В конечном счете Сталин был крупнейшим теоретиком. Все это отбрасывать и не учитывать ни в коем случае нельзя.
Видео: Владимир Долгих о Сталине
Ветераны считают, что нельзя показывать кадры с Ялтинской, Тегеранской или Потсдамской конференции и вырезать Сталина или Молотова: это историческая неправда, они были главными проводниками интересов Советского Союза на этих конференциях. Исторической неправдой является и то, что в городе вывешиваются портреты маршалов Победы и исключаются портреты Сталина. Все это не значит, что мы должны не учитывать ошибки и преступления. Китайцы тоже столкнулись с таким явлением, когда была культурная революция, проводимая Мао Цзэдуном. Там погибло не меньше людей. Тем не менее в Китае повели себя достойно: не охаяли свою страну, не снизили уровень патриотизма, – сказал Владимир Долгих.
По данным общества "Мемориал"
, только в 1937-1938 годах по политическим мотивам были арестованы более 1 миллиона 700 тысяч человек. Более 725 тысяч из них были расстреляны.
Репрессированные были и в семье Владимира Долгих.
– У меня был репрессирован муж моей родной сестры Иван Романович Маслов, – рассказывает Владимир Долгих. – Мне приходилось в Норильске работать с огромным количеством людей, которые были репрессированы. С их стороны не было никакого злопыхательства после смерти Сталина, в период ажиотажа с культом личности Сталина после выступления Хрущева. Эти люди вели себя лучше, чем многие члены партии.
Владимир Долгих не любит, когда Сталина называют "эффективным менеджером", но не потому, что считает его неэффективным.
– Сталин – историческая фигура значительно более крупного масштаба, чтобы называться эффективным менеджером. Этот человек если не выше, то уж, во всяком случае, не ниже таких людей, как Рузвельт и Черчилль, – объясняет Владимир Долгих.
Как формировалось такое мнение Долгих о Сталине и исторической правде? Чтобы ответить на этот вопрос, стоит заглянуть в его прошлое.
Владимир Иванович Долгих родился в 1924 году в городе Иланский Красноярского края. Есть две противоположные легенды о его семье: согласно первой, популярной, отец Владимира Долгих был высокопоставленным сотрудником органов безопасности, возглавлял в 1950-е ГУЛАГ. Согласно второй, Владимир Долгих родился в семье потомственных железнодорожников, а его отец в 1937 году был репрессирован. Первая легенда неверна: ГУЛАГ возглавлял однофамилец Долгих. Вторая верна частично: отец Владимира Долгих действительно был железнодорожником. В детстве Владимир Долгих руководил пионерской и комсомольской организацией, читал Мопассана, вместе с братьями и сестрами мечтал стать работником железнодорожного депо.
– Нас в первую очередь воспитывала школа, потому что у родителей тогда не было высшего образования, – говорит Владимир Долгих. – Мне помогло то обстоятельство, что мой брат заведовал железнодорожной библиотекой. Я пристрастился к чтению: читал очень много, правда, без соответствующего подбора. Школьником я перечитал всего Мопассана, хотя, наверное, судя по школьной программе, можно было этого избежать. У нас была железнодорожная семья – старшие братья, сестры и я хорошо знали, что значит быть диспетчером, кондуктором, машинистом, руководителем дорожного отделения. Ими мы и стремились стать. Судьба распорядилась по-другому.
Когда 5 декабря 1941 года Владимиру Долгих исполнилось 17 лет, он пошел на фронт, прибавив себе год.
– Таких, как я, тогда были сотни тысяч человек: узнав о начале войны, они шли в военкоматы с просьбой вступить в ряды Красной Армии и защищать страну. Большинство моих однокашников были на год старше меня – 1923 года рождения. А я, лидер комсомольской организации, считал ниже своего достоинства не поддержать товарищей по вступлению в ряды армии. Тем более нас пригласили в районный комитет комсомола и задали вопрос: ребята, боитесь идти в армию? Естественно, все заявили, что даже не думают бояться. Идти на фронт меня подтолкнуло чувство товарищества и в известной степени – лидерства, – сказал Владимир Долгих.
Заявление ТАСС о необоснованности слухов о скорой войне с Германией от 14 июня 1941 года вошло в учебники истории. Владимир Долгих, однако, утверждает, что известие о начале войны ни для кого из простых людей в его родном поселке Иланский не стало неожиданностью:
– Мы мало себе представляли, как война может затронуть каждую семью, что это будет за война – все охали и ахали. Но к самому известию о начале войны общество было подготовлено: в 1941 году даже в таком поселке, каким был город Иланский, появлялись лекторы, которые рассказывали о международном положении. Мы четко знали, например, об оккупации немцами Норвегии и Франции…
К войне 17-летнего Владимира Долгих и его ровесников готовили в Красноярске около месяца, затем направили в Москву в составе маршевой роты шестой гвардейской стрелковой дивизии. Владимир Долгих стал политруком роты. Он считает, что это отчасти спасло его: в феврале 1943 года в городке Орловской области он был ранен во время миноментного обстрела, и искали его как политрука
– с особым старанием.
– Надо прямо сказать: это не такое современное оружие – умение бросать бутылки с горючей смесью. Несколько недель в Красноярске мы учились именно этому, хотя, бросать гранаты тоже… Неправильно считать, что каждый, кто воевал, ничего не боялся и все было окей. Война – тяжелейшее дело. Ранен я был 9 февраля после взятия города Ливны Орловской области – наша рота подверглась минометному обстрелу. Страха не испытывал, поскольку очнулся уже закутанный в конверт из одеяла на печке в небольшом разбитом домике без окон и дверей. Я был политруком роты, очевидно, товарищи сообщили в медсанбат, что я ранен. Меня могли и не найти: счет времени шел на часы, а был февраль.
Как известно, Сталин заявлял, что в Великой Отечественной войне погибли 7 миллионов человек. Хрущев - 20 миллионов. Горбачев - 27 миллионов человек. Из 27 миллионов более 15 составляли мирные жители. Споры об этих цифрах продолжаются по сей день.
– После ранения я попал в Иркутск к старшему брату, – продолжает Владимир Долгих. – Надо было думать об образовании, я вынужден был пойти на подготовительные курсы, а такие были при горно-металлургическом институте. Я окончил институт с красным дипломом по тонкой металлургической технологии – аффинажу платиновых металлов. Таких специалистов практически не было, а нужда в них была: в 1935 году появился Норильский горно-металлургический комбинат, где как раз перерабатывали руды, которые содержали платиновые металлы…
Видео: Владимир Долгих о модернизации
С поста директора Норильского комбината меня избрали на пост первого секретаря Красноярского крайкома КПСС. За три года партийной работы удалось создать и реализовать программу комплексного развития производительных сил Красноярского края: металл, древесина или уголь добываются, затем перерабатываются с разными целями на разных заводах – задействованы в итоге все предприятия. Это был первый опыт в стране, где были большие сырьевые и энергетические ресурсы, но намечалось неорганизованное, хаотическое использование предприятий.
Эта комплексная система была поддержана Центральным комитетом партии. Когда я был избран секретарем ЦК, продолжал заниматься промышленным производством: курировал геологию, черную и цветную металлургию, нефтяную и газовую промышленность, Ростехнадзор, строительство, всю энергетику и транспорт. Работы было очень много, но я считаю, что за тот период с начала 1970-х до 1985 года нам удалось создать топливно-энергетический комплекс, который до сих пор обеспечивает Россию.
Видео: Владимир Долгих о перестройке